Мне пофиг первая любовь

Она полжизни мне сломала

А я последнюю хочу

А мне последняя важна

Чтоб это слово- «никогда»

Память по буквам разобрала

И в душу, -солнечный янтарь,

Впаяла слово «навсегда»

Прохладный май в дожде утопит

До слез замучает рассвет…

И я плыву, и мне все пофиг

Каких-то пару тысяч лет…

Мне пофиг первая любовь.-

Она меня с размаху — в стену

А я последнюю хочу

Мне лишь последняя нужна

Но ледяная кровь по- венам

Лишь  нежность в клетке дико воет,

Ломает ребра, плачет, просит:

— Пусти, я выйду!  Где она?

Уставший май опять  уходит

Навеселе  звонит   рассвет

А я плыву, а мне все пофиг

Каких-то пару тысяч лет...

слушаю Imany. Хочется всё или ничего.

Соседи бывают разные, шумные, «синие», классные. Соседей не выбирают, как бы там ни было. Они данность. 

Термит Иванович Мозгосносов  начинает долбить стены с приходом весны. Я не знаю, какого он роду-племени, то ли дятел, то ли короед.  Он активен только  с наступлением теплой погоды. Есть безумные ученые.   Этот же — безумный, не ученый, и  с молотком в руках.  Три года  с мая по октябрь он стучит, грюкает, долбит, шуршит, крушит и что-то забивает. Целый божий день.

Как раз, когда я сплю.

Иногда мне хочется принести ему мух, или червячков, только чтобы он перестал. А иногда охота спросить его: « Сегодня будет ремонт? Убейте меня сразу, пожалуйста!»   И на вопросы: «Сорри, а что Вы там делаете? ЭЭЭ, как  бы, сколько можно-то?»  – он пучит свои крошечные глазки из под очков, и с завидным постоянством произносит одну неизменную фразу: « Да вот…» и непременно вздохнет при этом. Ясно. Краткость — сестра таланта.

Однажды он прокопал траншею в саду за домом. Натуральную канаву. Начал копать в 7 утра, летом, под птичьи трели.  Зачем  ему понадобился  окоп за хрущевской пятиэтажкой — поныне остается загадкой.  Он давно зарос травой, и уже не такой уж и «окопный». Но масса энергии была потрачена с запалом  Полесова. Копать -достаточно бесшумный процесс. Но сначала он решил избавиться от травы, и неведомо из каких садистских побуждений, на полном газку орудовал триммером 40 минут.

Сегодня утром за стеной яростно отрывались плинтуса…

 Ну,  главное, чтоб человек был счастлив, правда? А я в конце- концов могу и в наушниках жить, слушая  симфоник-блэк.

« Люди, которых мы любим — нами придуманы. А страдания, которые мы испытываем  от этой любви — настоящие.» ( RJ о виртуальных отношениях)

— Мне приснилось, что я – кегля. Стою  на дорожке  боулинга судьбы. Дорожка вся покрыта льдом.  Светит яркое зимнее солнце, вокруг заснеженные горы  Сахалина. А  я стою и просто слушаю, как бьется мое сердце.

А перед собой вижу то, чтО меня сейчас снесет к чертям — Тебя — черный, сверкающий хаммер, газующий перед броском, подмигивающий фарами: « готова?»

Я вижу, как ледяные осколки летят из-под твоих колес.

И понимаю, что я сейчас умру.

 Вспоминаю, как кровь в моих венах начинала петь, когда ты заходил в сеть. Как высоко взлетала, когда читала твое: «…малыш…», как каждый твой смайл вечной тату оставался на сердце  …

Как часто, засыпая, я представляла, что мы в какой-нибудь из вероятных реальностей  все же вместе, навсегда.

Время замирает, только маленькие пушистые облака в небе медленно плывут на восток, и светит холодное солнце надо мной, над тобой, над заснеженными  горами Сахалина…

…я проснулась перед ударом. Открыла глаза и поняла, что в третьем  фрейме  все же был страйк.

«you won! Вернитесь в главное меню.»

     В вечерних сумерках спальни летают  белые перья. Ступая босыми ногами по лежащим на полу  крыльям, иду делать кофе…